Смерть берет тайм-аут - Страница 17

Ну и ладно. Уютный маленький ресторанчик в Голливуде — самое подходящее место, чтобы сказать мужу о грядущих колоссальных переменах в нашей жизни. Очередных. Я решительно захлопнула дверцу, не глядя на безобразие, оставшееся напротив дома Полариса. В конце концов, перегниет.

На обратном пути я позвонила Лили. Помощница соединила с ее мобильным телефоном.

— Привет, Джулиет! — Лили пыталась перекричать автостраду. У нее на трассе движение было более оживленным.

— Привет. Слушай, ужасно не хочется спрашивать об этом по телефону, но ты можешь мне сказать, как умерла твоя мать?

В трубке раздавался только шум машин и треск на линии.

— Лили! Ты еще здесь?

— Да, — ответила она. — Произошел несчастный случай.

Это мы уже знаем. Странно, почему Лили использует те же общие слова для описания смерти матери, что и ее отчим?

— Какой несчастный случай? — опять я слышала в трубке только шум машин. — Лили!

— Я здесь, Джулиет. Извини. Не могу говорить об этом. Все слишком… больно.

— Но…

— Нет. Я не могу, — и она отключилась.

Всю оставшуюся дорогу к ресторану я размышляла, почему Лили и Поларис не хотят говорить о смерти матери Лили. Что-то случилось в Мексике, но что? И может ли это иметь отношение к убийству Хло Джонс? Но у меня и своих проблем полно, так что я выбросила из головы мысли о матери Лили. Я приехала в ресторан раньше, чем Питер, села за столик на веранде под фонарем и стала набирать вес, нервно поедая хлеб. Я намазывала масло толстым слоем на хрустящую корку — там же кальций, значит можно! — и рассматривала ресторан. Очевидно, мы с Питером — единственные придурки в Лос-Анджелесе, которые ужинают в полшестого. Я хмуро подсчитывала, сколько должно еще пройти лет, прежде чем нам не нужно будет просить няню сидеть с детьми, чтобы провести вечер вдвоем. К тому времени мы успеем состариться и прослывем ранними пташками, ужинающими при дневном свете.

Увидев, что новый оранжевый «БМВ» Питера притормозил на стоянке, я вытащила тест на беременность из сумки и положила ему на тарелку.

Питер взлетел по ступенькам и поцеловал меня.

— Свидание! — счастливо произнес он и обнял меня за талию.

Я улыбнулась в ответ, несмотря на все свое волнение, и тоже обняла его. Он плюхнулся на стул и потянулся за стаканом с водой. Улыбка исчезла с его лица, когда он взглянул на тарелку.

— Сюрприз, — тихо сказала я и попыталась улыбнуться.

Мне было непонятно выражение его серых глаз. Он молчал.

— Неожиданно, правда? — спросила я.

Он слегка кивнул и осторожно взял в руки тест.

— На мою тарелку…

— Что?

— Ты положила его на мою тарелку, — Питер протянул мне полоску. — Он же весь в моче.

— Да. Точно. Извини, — я убрала тест в сумку.

— Ты собираешься его хранить? — сказал он.

— Я же сохранила два предыдущих.

— Хм.

— Что значит «хм»?

— Ничего. Просто «хм».

У меня в глазах защипало и стало горячо. Я готова была вот-вот заплакать.

— Как я понимаю, это для тебя плохая новость.

— Нет, нет, не в этом дело. Просто это… неожиданно, — он потер подбородок и громко вздохнул.

— Не издевайся, — я отломила еще один кусок булки и резкими движениями размазала масло.

— Я к тому, что нужно заниматься сексом, чтобы забеременеть.

Я взглянула на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он усмехнулся.

— Ничего. Просто мы же не постоянно это делаем.

— Видимо, вполне достаточно.

Я уставилась в меню и сделала вид, что читаю.

— Ну что ты, любимая?

Я не обращала внимания, продолжая изучать меню.

— Черт возьми, что такое испанский артишок? И почему он есть в каждом проклятом меню города?

— Джулиет, дорогая, посмотри на меня.

Я не посмотрела.

Вдруг он встал, обошел вокруг стола, опустился на колени и обнял меня. Я не пошевелилась — все еще не могла простить, что он колебался, как и я. Но буквально через секунду уронила голову ему на грудь и спрятала лицо в складках старой фланелевой рубашки, которую он не удосужился переодеть. И разревелась.

— Неужели ты не рада? — спросил Питер. — Я рад. Давай будем радоваться.

— Ты не рад, — прорыдала я. Находись в ресторане еще кто-нибудь, ему было бы на что поглядеть.

Питер убрал волосы от моего заплаканного лица и поцеловал меня:

— Я счастлив. Просто это неожиданно. Но я счастлив. Честно. А ты?

— Не знаю, — ответила я, вытирая нос о его плечо. — Ты же спишь в этой рубашке…

Мы с Питером договорились подождать, пока беременность не станет заметной, и потом сказать детям. Он попытался меня убедить, что всех остальных тоже не нужно посвящать, но прекрасно знал, что это гиблое дело, даже если я соглашусь. В силу характера я не способна молчать о таких вещах. Знаю, насколько нелепо выглядит частный сыщик, который не может хранить секреты. Но чтобы хоть как-то оправдаться, скажу, что я никогда не обманывала доверие клиента. Я крайне несдержанна только в отношении интимных деталей собственной жизни. Мой многострадальный муж узнал об этой маленькой проблеме в довольно пикантной ситуации. Мы с ним встречались буквально несколько недель, когда Стэйси приехала по делам в Нью-Йорк. Одна из ее клиенток выступала в ужасной постановке на Бродвее (актрисам из бывших моделей никогда, повторяю, никогда не нужно пытаться играть серьезные роли. Надеюсь, что есть такой федеральный закон, а если нет, то его необходимо принять), и Стэйси уговорила нас посмотреть пьесу. После спектакля она пригласила нас на ужин в благодарность за то, что мы были единственными людьми в театре, которые в антракте не бросились к выходу. За десертом она похвалила Питера за его сексуальные таланты. Сказала примерно следующее: «Джулиет говорит, ты самый лучший любовник, который у нее был». Сначала Питер покраснел, потом позеленел, потом пнул меня под столом.